На мероприятиях памяти погибших в Афганистане среди голубых беретов десантников выделяется зелёным цветом фуражка пограничника Михаила Преснова. Разговор с сержантом запаса начался с темы Афганской войны, но затронул поэзию, прошлое и настоящее Воскресенска.
— Михаил! Ты – пограничник. Что тебя связывает с войной в Афганистане?
— Погранвойска подчинялись Комитету госбезопасности. А всё связанное с КГБ долго оставалось секретным. Из состава погранвойск формировались десантно-штурмовые маневренные группы (ДШМГ), которые перекрывали ущелья, перевалы, горные тропы, для предотвращения перемещения и снабжения противника. Я воевал в составе такой группы.
— Начни тогда сначала – как ты попал в погранвойска. В военкомате попросился?
— Лучше с самого начала – как я родился, практически, на химкомбинате. И про Докторова. Это тоже интересно.
Между забором химкомбината и железной дорогой, где потом построили завод «Антисептика» стояли бараки, в которых жили рабочие. Там я родился, и мы там жили. А когда началась застройка улицы Менделеева, отец пришел к директору завода: «Николай Иванович! Я работаю на химкомбинате, сын у меня родился на химкомбинате, и живем мы на химкомбинате!»
Докторов удивился: «Как так?»
— Рабочий день заканчивается, перелезаю через забор, 50 метров, и я – дома. А утром прохожу те же 50 метров – и я на работе!»
Дали нам квартиру на Менделеева 9-а. Докторов доступный был для рабочих.
А в погранвойска попал случайно. Учился в спортклассе 22 школы. Занимался десятиборьем. Призвали в 82 году, после техникума. Перед призывом по направлению военкомата прошел курсы ДОСААФ по обучению специальности дизелист. На призывном пункте в Железнодорожном ждал своего «покупателя», чтобы он забрал меня в спортроту одной из частей ПВО в Подмосковье. Но раньше приехал офицер-пограничник. Посмотрел на меня: «В погранвойска хочешь?» Как я мог отказаться? Нас же воспитывали – «За Родину!»
В отряд прибыли, — (Прим. авт.: Структура погранвойск – Пограничные округа. В составе округа – погранотряды. В составе отряда – заставы.) из строя вызвали сначала водителей, потом – дизелистов, потом – другие специальности. Я объявился дизелистом, но сказали: «Дизелистов найдём. С техникумом – в сержантскую школу!» В Чундже (Казахстан), в межотрядной школе сержантского состава учился на «отлично». Отличникам присваивали звание сержанта, остальным – младшего сержанта. Но у меня перед выпуском случился «залёт». Помогали колхозу полоть лук. Прошел свою грядку, а неподалеку, за арыком, — бахча. Арбузы манят… Думал – успею. Но, только добежал, перебрался через арык, — командуют построение. Опоздал в строй. Командир объявил сутки ареста.
Сижу на гауптвахте. И, — уникальный случай, перед этим задержали на границе группу китайцев-перебежчиков. Они – в соседней камере. Раскаиваюсь: «Как я оказался в таком соседстве?! Мама с папой коммунисты. Достойно служить напутствовали…». Из-за этих арбузов и не дали мне три сержантские лычки. Прибыл младшим сержантом в свой отряд в Курчум (Казахстан). А там приказ по округу – от каждого отряда одно отделение направить в загранкомандировку. Отбирали только «молодых» солдат. Они дисциплинированнее старослужащих. А боевого опыта всё равно ни у кого нет. Если отправляется отделение – старшим назначается сержант. А вот, как раз, и младший сержант Преснов, — успел в сержантской школе «отличиться». В ДШМГ мы заменили увольняющихся в запас и погибших.
—Дислоцировались на нашей территории, или «за речкой»?
— Поселок Московский в Таджикистане. Потом перебазировались в Афганистан. Меня однажды спросили – сколько раз границу пересекал? Так, если сказать раз сорок – будет мало.
— Расскажи про ваш первый выход. Вертолет приземлился в назначенном месте. Вы выгрузились…
— Выгрузились, окопались. На ночь поставили сигнальные мины. Вертикальная трубка с десятью ракетами, проволочка от колышка тянется через тропу к чеке мины. Ночью мина сработала – ракеты со свистом полетели в небо. Открыли огонь в темноту.
«Я помню первый бой в горах. С вертушки прыгаешь, ложишься.
И подступает к горлу страх – не показать, что ты боишься!
И первый выстрел в никуда. Рука согрелась автоматом.
Тебе кричат: «Беги туда»! А про себя ты чешешь матом…»
Когда рассвело — лежат с десяток убитых коров и пастух с винтовкой. Там не поймешь – кто чего. Днем они дехкане, а ночью – душманы. Ночью никого нельзя к себе подпускать. Где находится ДШМГ, живыми должны остаться только бойцы ДШМГ. Все остальные – враги. Это логика войны.
Там все по-другому. Сейчас мы с тобой разговариваем, шутим, смеемся, а завтра нахожу тебя с распоротым животом и без головы – становлюсь другим человеком. Мирные мерки не годятся для оценки поступков на войне.
— В чем заключались твои обязанности в бою?
— Я – командир отделения. Вооружен автоматом. В отделении – снайпер с СВД, связист, расчет гранатомета – первый и второй номер, станковый пулемет Калашникова – тоже первый и второй номер. В бою не всегда удавалось командовать. Каждый должен знать свою задачу и выполнять её. Единственное – мне выдавали патроны с трассирующей пулей, чтобы в бою я показывал цели своему отделению. В этом есть и опасность – стреляющий трассером привлекает на себя огонь противника.
— Какой-то бой запомнился особенно?
Под Мазари-Шарифом в 82-м году душманы захватили автобус с советскими специалистами. И всех, или почти всех жестоко убили. Примерно через год, после выяснения судьбы жертв, была проведена операция «Возмездие». С участием армии Афганистана, подразделений Ограниченного контингента СА, погранвойск КГБ. По противнику работали авиация, артиллерия. Видел вживую, как стреляют «Катюши», снятые тогда уже у нас с вооружения, и переданные армии Афганистана. Мы потом прочесывали местность, взрывали обнаруженные пещеры. Там был ранен мой командир, и я помогал его выносить. Очень его уважал. К ордену Красной Звезды меня тогда представили, только не к нашему, а к Афганскому. Представили, но не наградили. Мы после той операции услышали случайно по рации: «Наградить 100 пограничников. 10 — к медали «За боевые заслуги», 10 – «За отвагу»…» То есть, — разнарядка и определённая случайность. На моём кителе – сплошь юбилейные медали. Это не все, что у меня есть. Но одну ношу не свою — дедову – «30 лет Победы в Великой Отечественной войне». От него и боевые остались, но я не вправе их носить. А эту ношу, в память о нём.
— Уволился ты оттуда, из Афганистана?
— Сначала хотел остаться на сверхсрочную. Но прапорщик — мой друг — погиб, и я не остался. Нас перевели в Ош, в Киргизию и оттуда демобилизовался 4 июня 84 года. В Воскресенск приехал последней электричкой. С платформы до улицы Менделеева шёл пешком. Свернул к Вечному огню. Постоял там, помолился за павших на той войне и на этой.
«…И снится парню бой – кричит. Но мамин голос: «Тише! Тише!»
Стоит над сыном, словно часовой…»
— Стихотворение про первый бой – твое, как я понял? Стихи начал там писать?
— Не там. Первое стихотворение написал, когда узнал из новостей о гибели «Курска». Представил ребят в корабле на глубине. Потом – пошло. И съездил в Константиново в музей Есенина. Заинтересовался. Приезжал туда снова и снова. Стихи его много читал. Свои тогда почти перестал писать. Ведь невозможно сравнить, а невольно сравниваешь. Зато стал есениноведом. Десятки книг прочел о его жизни, семье, поэзии. Редко теперь пишу. Но иногда не удержаться. Друг был ранен в Чечне и умер потом в госпитале. Сергей Щепкин.
«Кого хороним? Генерал или полковник оставил этот мир?
Сегодня провожаем мы солдата. Он жизнь отдал, которую любил.
Всю до единой капли он выжал из себя…»
— Что после армии?
Работал в УМ-62, на химкомбинате, физруком в пионерлагере «Химик» и учителем физкультуры в школах, последние 15 лет — директором спортклуба «Федино». Мне нравится, и люди довольны. Проводим соревнования. Дети и взрослые занимаются спортом.
Футбольный газон много внимания требует – поливаем, стрижём, караулим, чтобы на машинах и мотоциклах не заезжали несознательные. Столбы освещения поставили, сетки заградительные. Сам веду группу здоровья по выходным. Хорошее развитие получил хоккей, когда коробки построили в Федино, Ратчино и Косяково. Наша детская любительская хоккейная команда заняла в прошлом сезоне третье место по области, в этом – второе. Для чего-то же мы работаем. Для детей, для внуков. Им — жить.
— Прочти что-нибудь своё, в завершение.
— …И каждый ребенок в школе,
услышав слово «Русь»,
гордо, смело, без боли,
скажет: «Россией – горжусь!».
Беседовал Виктор Гладков,
фото из личного архива Михаила Преснова
куйбышевец.рф
