Врач второй районной больницы Юрий Шахназаров – доктор необыкновенный. Для многих пациентов, привыкших видеть этого серьезного человека в белом халате, наверняка, полной неожиданностью станет известие о том, что он еще и самый настоящий оперный певец, значительную часть жизни посвятивший театральной сцене.
– Я выпускник Азербайджанской государственной консерватории, — рассказывает Юрий Георгиевич, – и с 1965 года был солистом театра оперы и балета имени М.Ф. Ахундова в Баку.
Наряду с этим я окончил и медицинский институт, избрав своей специализацией отоларингологию, именно потому, что она напрямую соприкасается с голосовым аппаратом. Занимался и общей отоларингологией, и еще окончил фониатрические курсы, чтобы работать с вокалистами и педагогами.
И так сложилась моя жизнь, что до 12 дня я вел прием в поликлинике, а с двух часов у меня начинались репетиции в театре, а вечером спектакли.
– Ваш случай, наверное, уникальный!
– В Советском Союзе таких случаев было всего два: я и Братья Тринос из Украины, которые и окончили Донецкую государственную консерваторию, и работали врачами. Правда, они были камерными певцами и имели возможность планировать свою концертную деятельность. А моя жизнь была подчинена расписанию спектаклей, что требовало строгой самодисциплины.
– Как же получилось, что Вы сумели профессионально состояться в двух таких серьезных направлениях?
– Однажды, будучи студентом второго курса медицинского института, я стал участником декады Азербайджанской ССР в Москве. Тогда было принято, что представители всех союзных республик приезжали в столицу страны и отчитывались о своих культурных успехах. И вот меня руководство института послало выступить как певца-любителя за честь вуза. Наша делегация показала себя настолько достойно, что мединституту вручили Почетную грамоту Верховного Совета СССР, где были указаны все фамилии участников. И когда это произошло, я ощутил, что подхватил какую-то творческую инфекцию. Вернувшись домой, я решил попробовать свои силы, и сходу поступил в консерваторию.
Заниматься мне посчастливилось у величайшего педагога Сусанны Аркадьевны Микаелян, которую называли вокальной внучкой Камилло Эверарди. Многие из ее учеников пели потом в Большом театре, а мой близкий товарищ по учебе и сцене Муслим Магомаев стал артистом известным на весь мир.
– А Вы до этого музыкой хоть немного занимались?
– Я окончил музыкальную школу, по классу фортепиано, играл какие-то пьески как все, и профессиональной карьеры, казалось бы, ничто не предвещало. Но потом появился голос, и волею судьбы я стал артистом в своей республике, солистом Академического театра оперы и балета имени Ахундова. Это был один из ведущих театров страны. Первым считался Большой в Москве, затем Мариинский в Ленинграде, Киевский театр, и наш был четвертый по статусу элиты меломанов.
– Какие роли посчастливилось исполнить?
– Дебютом стала роль князя Синодала в опере Рубинштейна «Демон». Потом была партия Владимира Игоревича в «Князе Игоре» Бородина, одна из моих самых любимых партий. В классической опере: Альфред в «Травиате», Манрико в «Трубадуре» Верди, Фауст в опере Гуно… Я имел лирико-драматичекий тенор, который предполагает достаточно большой репертуар.
Интересно, что многие мои пациенты знали, что я артист, но были и те, кто не знал. И вот они приходили на прием и говорили: «Мы были вчера в театре, и один актер так похож на Вас!». А я, не стремясь открывать истину, говорил: «Да, вы правы, это мой двоюродный брат, он поет».
– Вашим товарищем по сцене был Муслим Магомаев. Каким он Вам запомнился?
– Прекрасный человек и артист, обладавший огромным талантом и огромным трудолюбием. Он всегда был очень скрупулезен в выборе своего репертуара, и каждое его выступление проходило на самом высоком уровне мастерства. А когда был уже не слишком молод, брал лишь те произведения, в исполнении которых он король.
Когда-то, еще в Баку, он, обычно скупой на разбрасывание комплиментов, подарил мне фото с подписью «Шахназарову – Ланца от Муслима 1964 год». В начале творческого пути это было для меня важным знаком признания.
При своей огромной популярности и всенародной любви был очень простым, душевным человеком, который никогда не кичился ни успехами на выступлениях, ни карьерой. Он был такой товарищ-товарищ! Во время своей поездки в Милан, в море новых впечатлений, не забыл про день моего рожденья и прислал поздравительную открытку с пожеланиями успехов.
Порой он был как ребенок. Однажды, когда его первая жена была в положении, он спрашивает меня: «Ну, ты же врач, скажи, кто у меня родится?». – «Я конечно не акушер, – говорю, – но могу предположить, что будет девочка». Он сделал паузу и сказал: «Чтоб у тебя было три девочки!». И так оно и вышло. У него родилась дочь и у меня три дочери, все они педагоги, все здесь в Воскресенске. Потом Муслим говорил: «Ну, ты не расстраивайся, у теноров у всех девочки». А вернувшись как-то из Звездного городка, зашел ко мне и радостно сообщил: «Знаешь, почти у всех космонавтов дочки, даже у Гагарина. А у кого мальчики, тех они называют бракоделами. Так что успокойся, мы с тобой не бракоделы!».
Я часто думаю о нем, перебирая старые фотоснимки, запечатлевшие его и во время спектаклей, и в домашней обстановке с неизменной сигаретой в руке.
Его уход из жизни стал для меня потерей, к которой нельзя привыкнуть. Не могу слушать последнюю песню, написанную им на стихи Есенина:
Прощай, Баку! Синь тюркская, прощай!
Хладеет кровь, ослабевают силы.
Но донесу, как счастье, до могилы
И волны Каспия, и балаханский май.
Я надеялся, что его похоронят здесь, но Тамара увезла его на Родину, видимо, это был и ее выбор, и решение правительства Азербайджана.
– С кем еще из известных артистов Вам довелось встречаться?
– Я видел очень многих. В советские годы в наш театр приезжали и артисты «Большого», и иностранные знаменитости, с которыми даже довелось выступать на одной сцене. Американский тенор Жан Пирс, болгарский певец Николай Гяуров, и многие другие. Соприкосновение с такими великими артистами – это всегда откровение. Помню, я в первом акте пою свою арию, и знаю, что за мной сейчас выйдет петь великий Гарбис Зобиан. От мысли о том, что я предваряю его выход, душа наполняется и счастьем, и вдохновеньем, и смелостью… Это незабываемо!
– А кого из них Вам довелось лечить как доктору?
– В Баку часто доводилось оказывать помощь артистам, приехавшим на гастроли. А у нас кто только не бывал! Однажды певец Константин Лисовский – лауреат третьей премии конкурса им. Чайковского — приехал на концерт простуженный. Мы ему помогли, и он прекрасно выступил.
Был случай, мой друг Полад Бюль-Бюль Оглы, министр культуры Азербайджана, привел ко мне Валерия Леонтьева, когда у него совсем не было возможности петь. Мы провели артисту хорошую терапию, и через три дня он пел на стадионе при полных трибунах. Таких случаев было немало.
Когда я стажировался в Большом театре, тоже лечил многих артистов, и они до сих пор со мной созваниваются. Кроме того, моя сестра Наталья Голубева — доцент Московской консерватории, была концертмейстером незабвенной Елены Образцовой, которая являлась председателем жюри многих вокальных конкурсов, в которых я принимал участие. Сейчас часто бываю в консерватории, и если нужна фониатрическая помощь, к моим советам прибегают.
– Как судьба привела Вас в Воскресенск?
– Переехал, как и многие люди, после распада Советского Союза, когда мне было около 50 лет.
Я родом из Баку, и так случилось, что уехал за полгода до начала военных действий. Работал в тот момент врачом в системе четвертого главного управления Минздрава СССР, и мне предложили место отоларинголога в Подмосковье. Сейчас я считаю Воскресенск своей второй Родиной. Здесь за 25 лет жизни у меня появились такие замечательные друзья, что кажется, я знал их с детства.
Помимо работы в больнице, которую я очень люблю, шесть лет проработал в Коломенском музыкальном училище. Друзья попросили отдать одну субботу вокалу, и я стал педагогом, заодно лечил своих воспитанников и преподавателей как фониатр. Сейчас в музыкальной системе Воскресенска много моих учеников. А если у кого-то проблемы с голосом, в нашей второй районной больнице можно пройти очень хороший курс лечения, для этого созданы все условия.
– Будучи и врачом и певцом, Вы, вероятно, имеете свой особый взгляд на человеческое горло? Бывает, что пришел человек на прием, а вы взглянули и: «Батюшки! Да вы певец!»?
– Нет. Это не сканируется глазом. Здесь должны быть в комплексе и музыкальные способности, и вокальные данные. Можно иметь патологичное горло и при этом великолепный голос. Я знаю, что многие из тех, кто сегодня поет на телевидении и является примами, не имеют шикарного аппарата. Вокал – это тайна, это свыше. Но вот закопать талант можно очень легко, если его не развивать.
Я счастлив, что в Воскресенске много талантов и насыщенная культурная жизнь. Есть и свои прекрасные певцы и многие знаменитости приезжают, так что мы не испытываем голода. Я стараюсь не пропускать ни одного концерта. А когда был концерт, посвященный памяти Муслима Магомаева, я участвовал в приглашении трех баритонов. Пели при полном аншлаге!
– Каким Вы вспоминаете родной Баку? Был ли там реальный повод для конфликта?
– Мы жили великолепно! Советский Союз всех спаял, и мы были единым народом. У меня мама русская, отец – армянин. И никакого раздора до 1987 года не было. Потом подобные события вдруг вспыхнули по всей стране, словно по чьей-то указке.
Эта тема меня до сих пор очень волнует. И я до трех ночи смотрю программу Соловьева, потому что моя душа болит за Украину. Я знаю многих певцов оттуда, считаю их братьями и уверен, что наши народы неотделимы друг от друга.
Сегодня я возлагаю большую надежду на культуру, потому что точно знаю: поставленная на пьедестал особой высоты, она способна удивительным образом воздействовать на людей, открывая им самые высокие истины и подлинный гуманизм.
Беседовала Ирина Александрова
На фото: артисты театра им. Ахундова. Юрий Шахназаров второй справа, второй слева Муслим Магомаев.
http://kujbyshevec.ru
