Земский врач Борис Львович Каган (его фамилию часто писали через «о» – Коган, но мы принимаем форму метрики – Каган) (1870-1912) оставил о себе очень хорошую, добрую память среди жителей нашего края.
В Кривякинской лечебнице он отработал 12 лет (1896-1908). За это время больница была расширена и усовершенствована, а Борис Львович приобрел репутацию врача от Бога, врача-бессребреника, пациенты стекались к нему из соседних уездов и даже губерний.
В основном за революционные заслуги (кстати сказать, довольно скромные) одна из улиц Воскресенска была названа его именем.
Подробное и на наш взгляд довольно удачное жизнеописание доктора Кагана составлено воскресенским краеведом Александром Сусловым, причем, благодаря переписке с внучатой племянницей Джоанн Голдуотер, введены в оборот новые документы и свидетельства, фотографии из семейных архивов родственников врача, проживающих за океаном.
Другой воскресенский краевед Евгений Гибшман более широко и подробно осветил эпоху, в которую действовал Б.Л. Каган, показал развитие земской медицины, обнаружил новые факты. Рукопись его, кстати, пока не опубликована.
Далее, к изучению и популяризации биографии Кагана подключилась Светлана Белоус, заместитель директора Дворца культуры «Химик» им. Н.И. Докторова. Материалы Александра Суслова и найденное ею в архиве ЦИАМ личное дело студента Кагана позволили снять добротный документальный фильм. Особая заслуга Светланы Спартаковны – изготовление и установка при поддержке группы компаний «КАМ» точной копии утраченного надмогильного памятника. Остается только сожалеть, что установлен монумент несколько в стороне от истинного места захоронения Бориса Кагана.
Однако малоизученной остается биография супруги врача-подвижника – Ольги Ивановны Каган (в девичестве Шпаковской). По документам Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) вырисовывается следующая отрывочная картина. Ольга Ивановна Шпаковская, из дворян, православного вероисповедания, родилась около 1870 года в семействе врача и чиновника от медицины Ивана Шпаковского. Возможно, детство и юность Оли прошло в Пензе (пензенский городской врач дал позднее заключение о ее здоровье). По семейному преданию ее отец служил медицинским начальником одного из участков Московского военного округа и даже (видимо в конце карьеры) занимал генеральскую должность. Документально известно, что в 1897-98 г.г. Иван Шпаковский носил чин коллежского советника (что соответствовало полковнику) и жил летом 1898-го в городе Воронеж на Большой Московской улице в доме купца Ашуркова. В справочнике «Российский медицинский список» за 1887 г. упомянут служивший по военному министерству лекарь, коллежский советник Иван Адамович Шпаковский, звание лекаря он получил в 1860 г. Очень похоже, что Иван Адамович Шпаковский и коллежский советник Иван Шпаковский, отец Ольги Ивановны, одно и то же лицо. По крайней мере, фамилия, имя, чин и место службы полностью совпадают, а другого Ивана Шпаковского в списках врачей не обнаружено.
Ольга Ивановна, как можно предполагать, прошла соответствующее обучение и получила звание «фельдшерица». Сначала трудилась фельдшерицей и одновременно акушеркой в уездном городе Воскресенск (ныне Истра), где ее коллегой был будущий муж (1895 г.), а потом – фельдшерицей при Мещанском училище в Москве (1897 г.). Студенчество и учащаяся молодежь в 1890-е годы являлись одним из самых революционных слоев населения России. Среди студентов Московского университета действовал социал-демократический кружок, в работе которого принимала участие и Ольга Шпаковская. Кружковцы собирались вместе, читали революционные книги и брошюры, обсуждали их, агитировали московских рабочих. Один из активных участников кружка – некто Пономарев использовал квартиру Ольги для конспиративных встреч и хранения «нелегальной по рабочему вопросу литературы». Полиции вскоре стало известно об их деятельности и 4 апреля 1897 года у 26-летней Ольги Шпаковской произведен обыск, в ходе которого найдены брошюры «Первое мая 1892 г.», «Четыре речи рабочих» и «Что нужно знать и помнить каждому рабочему». Арестованная Ольга на допросе «признав знакомство с Семеновым (другой участник кружка) и Пономаревым, показала, что в предосудительных с ними отношениях не состояла, откуда появились у нее взятые по обыску брошюры – не помнит (словесно заявила, что их дал Пономарев)».
Как записано в материалах дела: «привлечение Шпаковской к формальному дознанию ныне невозможно, так как за отсутствием у Шпаковской определенной деятельности к ней нельзя было предъявить определенные обвинения. Шпаковская страдает нервным расстройством, которое при продолжении ареста может окончиться душевной болезнью». Результат – 4 июля 1897-го Ольга Шпаковская выслана на два года под гласный надзор полиции в Уфимскую губернию, в уездный город Мензелинск. Там она какое-то время работала фельдшерицей в Мензелинской лечебнице.
Отец Иван Шпаковский 13 июня 1898 года просил о смягчении участи дочери, мотивируя это ее плохим здоровьем. В приложенной к прошению врачебной справке от 27 мая 1898 г. пензенским городским врачом написано, что пациентка «страдает в сильной степени нервной слабостью на почве малокровного истощения».
По отбытию срока ссылки, Ольга получила поражение в правах – ей запретили проживать в Москве, Санкт-Петербурге и Санкт-Петербургской губернии до особого распоряжения, а в Московской губернии ей нельзя было жить еще в течение года. Примерно в это время (1899-начало 1900 г.г.) она становится женой врача Кривякинской земской лечебницы Бориса Кагана. Вероятно, брак Ольги и Бориса был гражданским, без проведения религиозного обряда, так как для заключения официального церковного брака один из брачующихся должен был переменить веру. В феврале 1900 года Борис Львович хлопотал о разрешении Ольге Ивановне жить в Кривякино. Муж с женой, видимо, соединились в Кривякино только летом 1900 года по истечении 4 июля года запрета жительства в Московской губернии.
Возникла идея устроить Шпаковскую работать в лечебнице по полученной специальности. Протекцию Ольге Ивановне оказала богатая здешняя помещица, владелица усадеб Кривякино и Спасское княгиня Александра Петровна Ливен. Вот что она писала 31 июля 1900 года в письме к своему хорошему знакомому – князю Петру Дмитриевичу Святополк-Мирскому: «Дорогой князь! Деятельность нашей Кривякинской лечебницы растет не по дням, а по часам, медицинского персонала не хватает, и помещения для добавочного нет. Доктор Каган женат на фельдшерице (рожденной Шпаковской). Она была замешана в какой-то истории, отбывала наказание и лишь в этом году ей разрешено жить в Московской губернии. Было бы очень желательно, чтобы ей позволили занять место фельдшерицы, потому что, как жена доктора, она уже имеет квартиру. Булыгина уверяет, что все зависит от Вас. Я не достаточно близка с г-жой Каган, чтобы расспрашивать ее о прошлом, но она производит на меня очень хорошее впечатление и я была бы очень благодарна, если бы Вы помогли пристроить ее фельдшерицей в нашу больницу».
Протекция княгини Ливен возымела действие, и Ольга Ивановна была зачислена в лечебницу. По документам мы видим, что она носила фамилию Турбина (фамилия первого мужа?), с фамилией Каган упоминается только в 1912 году. В браке с Борисом Львовичем Ольга Ивановна родила трех детей – близнецов сына Николая и дочь Валентину (1901) и сына Евгения (1904). Николай умер в 2-летнем возрасте, выжили, выросли только Валентина и Евгений. В одной из воскресенских семей сохранилась детская фотография обоих, в 1990-е годы это фото принесли в краеведческий музей (он тогда еще только создавался) и копию снимка сделал А.А. Суслов.
Ольга Ивановна стала хорошей помощницей мужу во всех делах (а дел этих было воистину много). Жили они в доме врача при лечебнице. Но фельдшерицей в Кривякино Ольга Ивановна работала сравнительно недолго. Уже в «Памятной книге Московской губернии» за 1900 г. мы читаем: «фельдшерицей Кривякинской лечебницы вместо Турбиной назначена Ольга Павловна Скобникова, а акушеркой той же лечебницы вместо Колосовой – Мина Шнейдман».
В год рождения Ольгой Ивановной сына Евгения фельдшера в Кривякине не было: работали двое – «врач Абрам Бер Лейбович Коган [так писался в документах доктор Каган], акушерка – Анна Михайловна Гончарова» (Данные «Памятной книги Московской губернии» за 1904 г.). Позже Ольга Ивановна вернулась на свое место, а А.М. Гончарову видим по-прежнему в должности акушерки лечебницы. В 1907 г. фельдшерица Кривякинской земской лечебницы Ольга Ивановна Турбина серьезно заболела, и на ее лечение 9 ноября того же года земство выделило пособие в 150 рублей (немалая по тем временам сумма). Видимо, в связи с болезнью она перестала работать, и в «Памятной книге Московской губернии» за 1908 год мы снова не находим ее среди персонала Кривякинской больницы («старший врач Абрам Бер Лейбович Коган, младший врач Борис Алексеевич Субботин, фельдшерицы – дочь статского советника Вера Казимировна Пованковская и дворянка Ольга Дмитриевна Нестерович, акушерка Анна Михайловна Гончарова»).
В сентябре 1908 г. доктор Каган надолго уехал к родным в Америку, но без жены и детей. Место за ним какое-то время сохранялось, по крайней мере, в «Памятной книге» за 1909 г. он все еще числится в Кривякинской лечебнице. По возвращению из своей третьей поездки в Америку, в 1910 году Борис Львович перешел работать в Коломну в земскую городскую больницу, вторым врачом (интересно, что в «Памятной книге Московской губернии» за 1912 г. он впервые официально указан с русским именем и отчеством – «Борис Львович Коган», вместо употреблявшейся до этого в официальных бумагах записи «Абрам Бер Лейбович Коган»). Коломенская больница была больше Кривякинской, в 1912 году здесь трудились три врача, фельдшер, фельдшерица и четыре акушерки. Но, как мы хорошо знаем, на новом месте врач-подвижник проработал недолго.
После кончины Бориса Львовича в 1912 году, Ольга Ивановна замуж больше не выходила, поднимала детей. Она дождалась революции 1917 г. и пережила все лишения и голод времен разрухи и Гражданской войны. Как рассказала Д. Голдуотер в Берлине, видимо еще до начала Первой Мировой войны, должна была состояться встреча Ольги Ивановны с родственниками умершего мужа, но на эту встречу вдова не приехала. В 1923 году, примерно 53 лет от роду Ольга Ивановна умерла от пневмонии. Дети, оставшиеся круглыми сиротами, по приглашению родственников отца в 1923 или 1924 году уехали за океан.
По сведениям воскресенского краеведа Евгения Гибшмана, в Коломне по адресу Никольская улица, дом 26/2 жила родная сестра Ольги Ивановны – Валентина Ивановна Шпаковская. В 1936 году она еще здравствовала – сохранилась открытка, отправленная ей из Москвы на этот адрес. В воспоминаниях коломенских старожилов (эти воспоминания были собраны студентами Коломенского пединститута и хранятся в местном краеведческом музее) Е.А. Гибшман прочитал, что дом №40 по Посадской улице горожане звали «дом Когана». Не исключено, что именно в этом доме в 1910-1912 гг. жил доктор Борис Львович Каган, фамилию которого часто, как уже было упомянуто, писали через «о». Дом, довольно красивый и удобный, до революции принадлежал Юкиным. Остается добавить, что Никольская и Посадская – это одна и та же коломенская улица. В советское время Никольскую переименовали в Посадскую, а указанные дома №26 и №40 стоят в сотне метрах друг от друга.
Андрей Фролов
http://kujbyshevec.ru/
В память о первом враче Воскресенска Борисе Кагане
Открытие памятника Борису Кагану первому врачу Воскресенска
